«Анна Всея Руси…» Марина Цветаева

Мир благодарен этому имени…

Ей посвящали стихи Блок и Пастернак, ее портреты писали лучшие художники времени… Каждый видел в ней свое…
«Муза плача» — Марина Цветаева.
«Негодующая Федра» — Осип Мандельштам.
«Женщина в превосходной степени» — Артур Лурье…

 

 

Это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не смогла…

 

Смогла. И других научила. Она учила искусству оставаться собой несмотря ни на что, учила душевной подлинности, цельности, стойкости, красоте судьбы…

Если б все, кто помощи душевной
У меня просил на этом свете, —
Все юродивые и немые.
Брошенные жены и калеки,
Каторжники и самоубийцы, —
Мне прислали по одной копейке,
Стала б я «богаче всех в Египте»,
Как говаривал Кузмин покойный…
Но они не слали мне копейки,
А со мной своей делились силой,
И я стала всех сильней на свете —
Так, что даже это мне не трудно…

Сорок с лишним лет, прожитых при советской власти, гибель любимых, друзей, арест сына, многолетняя травля не смогли совладать с благородной величавой осанкой этой женщины, поражающей поистине королевским пренебрежением к тяготам своей страшной жизни…В ней была та души высокая свобода, которая позволяла ей не гнуться под гнетом «бед и обид»… Ей было дано победить время…

Принято было называть ее стихи интимными, камерными, как будто любовь — это не всечеловеческое, не всенародное чувство, как будто существуют сердца, не подвластные ей…
Когда наконец сейчас мы позволили себе в отношении Ахматовой эпитеты «Большой поэт», «Великий поэт», мы спешим оправдаться ссылкой на гражданские мотивы ее поэзии, на ее «Реквием», стихи военных лет…

Поэзия — это свобода, одно из самых неопровержимых ее проявлений, она есть единственная сфера жизни, не подвластная никакой идеологии…

За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной…
Так исповедь льется немая,
Беседы блаженнейший зной…

Наш век на земле быстротечен,
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен —
Поэта неведомый друг…

 

Поэзию Анны Ахматовой называют «Энциклопедией женской любви», хотя творчество ее гораздо шире и глубже одной лишь любовной темы…

Твардовский писал о ее стихах:

Это менее всего так называемая женская или, как еще говорят, «дамская» поэзия с ее ограниченностью мысли и чувства…

О Боже, за себя я все могу простить,
Но лучше б ястребом ягненка мне когтить
Или змеей уснувших жалить в поле,
Чем человеком быть и видеть поневоле…