Памяти старших

Автор: Иоанниди Владислав Фемистоклович.
9 декабря 2020 года.

Памяти старших

Проходят годы, старики умирают, унося с собой свидетельства и предания о Цалке и цалкинцах. А у ещё живых, стираются из памяти, если не сами события, то имена и даты наверняка.
Те рассказы и свидетельства, которые мне посчастливилось собрать, а также коими участником довелось быть самому, я спешу перевести на бумагу, пока неумолимое время не сыграет со мной и с моей памятью ту же шутку. Послушайте одну из этих историй.
Дед мой- Иоанниди Николай Харалампиевич, или как звали его в Бешташени »Учител Никуч»- старейший педагог, награждённый Орденом Ленина, учительствовал, как приянто у нас говорить, в Цалкском районе 47 лет. Целую эпоху! Ещё здравствуют его ученики и в г. Салоники, и в других городах Греции и России. Они, при случае, с оживлением расскажут вам много интересного, поучительного, а порой, и забавного о нём, поскольку был он человеком жизнерадостным, сведущим и словоохотливым.
В молодости с ним и его другом и коллегой, бешташенцем Акритасом Панайотом Георгиевичем произошла одна история.
Но сначала замечу, что Акритас П.Г., после, став профессором, написал раздел »Греки Кавказа» в энциклопедии »Народы мира»/ Издательство АН СССР (1962год). К этому труду часто прибегают современные историки Цалки, к сожалению, без ссылки на автора.
Добавлю ещё, что всю свою долгую жизнь, Акритас П.Г. хлопотал об улучшении социального положения и экономического быта греков Цалки, а в 1918-20 годах организовал и возглавил переселение цалкинских греков в Грецию. Но завершить это дело не успел из-за революции.
История, случившаяся с моим дедом и Акритасом, произошла в Бешташени в начале прошлого столетия.
Я думаю, вы мне поверите на слово, что даже в затерянной Цалке тех времён,также, как это случается всегда и повсюду, молодые люди пылко влюблялись, что отнюдь не мешало им столь же пылко любить свой край и свой народ. Мой дед и Акритас были молоды и тоже влюблены, и оба… в одну и ту же девушку; надо полагать, что Мелания, так её звали, была уже очень притягательная.
Не без гордости отмечу, что дед мой пользовался у Мелании бόльшей благосклонностью и дело уже шло к свадьбе. Но случилось так, что их отцы крепко повздорили и в сердцах поклялись скорее умереть, чем породниться. В то деспотично-патриархальное время этого было довольно, чтобы разлучить влюблённых.
Акритас, даже в самых своих смелых мечтах не ожидавший такой удачи, не мешкая, спешно повёл Меланию под венец. Дед же мой, не смея перечить своему отцу, помянул недобрым словом всех святых и, взявшись за перо, излил своё горе на бумаге, и, в стихах, описал своё последнее свидание с Меланией. Уже в старости, оправившись от горя, он часто нам читал, своим 25 внукам это стихотворение, а мы, каждый в меру своего внимания, запомнили его.
Мелания, милая моя!
Тогда ты помнишь, я прощался?
Слезу незваную тая,
От милых взоров удалялся.
Как сердце юное кипело
Тогда в взволнованной груди.
В ушах волнение шумело,
Глаза не видели пути.
Мне мнилось прежде,- жизнь земная
Так славно богом создана,
Что сущей прелестию рая
Всегда заполнена она.
Увы! Не сбылись ожидания,
Виной несдержанность твоя.
Прощай! А может до свидания?
Мелания, милая моя.
В скором времени, подыскали деду невесту- мою бабушку и женили. Инцидент, как говорится, был исчерпан.
А в очередное »путешествие» в былое, дед мой прочитал по памяти стихи молодого Акритаса П.Г., озаглавленного кратко:
1905 год.
С скотиной вместе под землёй
Потомок Эллинов живёт,
Живёт как раб в стране чужой,
Ярмо безропотно несёт.
Жена в лохмотьях, без лаптей
Ячменный хлеб свой доедает.
Дорогой к роднику за ней,
Голодный пёс на хлеб тот лает.
Их детям до свершения лет
Нуждою не дано иметь
Зимой ни шапок, ни лаптей.
Так нежат цалкинцы детей
А муж в оборванной чухе
В Баку, Тоузе иль в Нухе,
Герой безжалостной судьбы,
Проводит свой бессветный век.
О Эллин! Прими участие в собратиях своих
И выведи их из тьмы на свет.
Ты- царь!
Иль ты- поэт!
В моём воображении возникла Цалка того времени, мой Бешташен морозным декабрьским утром: в холодном ясном безмолвии пахло кизячным дымом, тянущимся к небу из каминад полуземлянок, занесённых девственно белым снегом.
Вот и вся история. Не правда ли- обыкновенная? Ну кто из нас не влюблялся? Порою безответно, и тогда казалось, что жить дальше бессмысленно. Кто из нас не сочинял любовных строк? История обычная, и всё же грустно.
О чём это я? Почему грустно?
Грустно от сознания, что мир для меня уже никогда не будет молод и свеж.
Я грущу по тем годам, когда у меня не было забот,- они были у моей мамы.
Я грущу по дому, куда меня влекло отовсюду, как бы там не было хорошо.
А ещё я грущу…
О чём же ещё? По цалкинскому бездорожью, по первобытным бытовым условиям, по хамству?
Да, и об этом тоже. Пусть это было плохо. Пусть нам всегда чего-то не доставало. Пусть мы мечтали о чём-то, что так и не свершилось.
Пусть! Но и мечтать нам было приятно:
Это была наша жизнь!
Мы жили!
Теперь у меня есть всё, или почти всё, но я уже сам не тот.
Ну вот теперь уж вся история.
И пусть мне простят некоторые невольные или умышленные неточности в моём повествовании эти удивительно яркие, давно почившие люди.
А мы с вами великодушно не заметим чрезмерной пылкости и романтизма несколько чуждые нашему просвещённому рационализму, близкому к равнодушию: они были молоды, а литературный опыт на Цалке только зарождался.

Мы выражаем искреннюю благодарность автору за доверие, оказанное порталу «Корни.Today»!